I don't believe in no win scenarios.
Эллисон, а ведь я все таки написала говнофичок. Ты была права - думать не нужно.
Поскольку никто со мной поиграть не хочет по ним, я написала одна.
Это оно - чистый незамутненный поток сознания.
Название: Ээээ... Без названия. Опус номер один. )
Автор: _Tony_
Фандом: ST XI.
Пейринг: С/К
Жанр: юст, пре-слэш
Размер: драббл.
Рейтинг: PG-13.
От автора: Первый опыт, так что решайте сами - оно вам точно надо?
читать дальше
Десять, девять…
Ритмичное неглубокое дыхание, ровный, слегка замедленный стук сердца.
Восемь, семь, шесть…
Мысли четко структурированы, абсолютно гармоничны.
Пять, четыре, три…
Все эмоции скрыты так глубоко, как только возможно, – он совершенно спокоен.
Два, один.
Последний, тщательно контролируемый вздох, и Спок открывает глаза. Легко поднимается с коврика для медитации – очередной день на Энтерпрайз начался.
Все его действия отлажены до автоматизма: надеть, не глядя на себя в зеркало, форму, пройти в столовую, съесть стандартный завтрак, почти не чувствуя вкуса, кивнуть нескольким офицерам по пути на мостик. Они не нарушают его так любовно лелеемого равновесия, они даже не требуют его полного внимания – в голове вычисления по текущим исследованиям и планы на несколько новых. Но когда перед ним открываются двери на мостик, Спок едва заметно задерживает дыхание и прикрывает глаза, – ему требуется секунда, чтобы проверить свои внутренние барьеры. Снова. Потому что он не понимает, что происходит. Потому что он совершенно вопиющим образом реагирует – реагирует эмоционально. И это пугает его до чертиков, заставляя проводить в медитациях все больше и больше времени, все тщательнее прислушиваясь к себе, анализируя. Сегодня все будет иначе, уверяет себя Спок каждый день, но все повторяется снова и снова – он вовлечен, он эмоционально заинтересован. Причина сумятицы в его мыслях крутится в кресле, посылая еще сонные улыбки направо и налево, – капитан уже на мостике, Спок видит его сквозь стеклянную перегородку.
- Капитан. – Спок чуть склоняет голову, проходя на свое место. Улыбка достается и ему, Спок чувствует ее затылком, и ему снова совершенно иррационально хочется оглянуться и увидеть ее. Но он не оборачивается, конечно. Как и вчера. Как и каждый день до этого.
Спок не может четко отследить тот момент, когда он стал реагировать на этого человека.
Вполне возможно, что это началось в тот день, когда был уничтожен Вулкан, погибла его мать и он чуть не убил тогда еще кадета Кирка. Он помнит, как сжимал шею человека, помнит окрик отца, который заставил немного рассеяться багровый туман, застилавший зрение, помнит глаза Кирка так близко перед собой, что был четко виден темно-синий ободок на зрачке, – все это Спок помнит отлично. Ему стыдно за свое недостойное вулканца поведение.
Или, возможно, это случилось тогда, когда уже капитана Кирка серьезно ранили в ходе одной из первых миссий на самой границе клингонского сектора, на маленькой, не густонаселенной планете, куда они были направлены командованием флота с целью банальной проверки. И попали в засаду – группа была не готова к такому повороту событий и мгновенно оказалась под прицельным огнем. Троих энсинов взяли в плен, одного убили. Капитана ранили практически в первые же минуты боя, но он, харкая кровью и зажимая рукой огромную дыру в боку, прожженную фазером, продолжал совершенно нелогично подвергать свою жизнь опасности, не слушая Спока и отказавшись подниматься на корабль, пока все члены экипажа не будут освобождены. Они спасли всех, и, когда, Спок, едва удерживая капитана в вертикальном положении, приказал поднять их на «Энтерпрайз», Кирк поднял к нему окровавленное лицо, попытавшись улыбнуться, и отключился. Эта транспортация была одной из самых долгих на памяти Спока – он боялся не успеть.
Или это случилось тогда, когда Спок обнаружил себя стоящим за дверью операционной, за которой слышались напряженные команды МакКоя. Спок вполне понимал всю нелогичность своего нахождения здесь: он совершенно ничего не мог предпринять для того, чтобы помочь капитану, он был нужен на мостике, но не мог заставить себя отвести взгляд от двери, за которой на столе лежал Кирк. Ему понадобилось 4,8 минуты, чтобы привести дыхание в норму, и еще 1,3 минуты, чтобы убедить себя заступить на вахту.
И он трижды сдерживал порыв вызвать доктора МакКоя, чтобы узнать как дела у капитана. Он сделал это только через 28,2 минуты, рассудив, что это не выглядит так, словно он беспокоится. Споку хотелось быть там.
Или это случилось чуть позже, в боксе, когда Спок, как и полагается первому офицеру, пришел доложить капитану о ситуации на корабле и Кирк, непривычно тусклый, увидев Спока, снова засиял улыбкой и попытался сеть в кровати, игнорируя сердитые окрики доктора МакКоя. Споку хотелось сесть рядом – что было удивительно. Спок не любил вторгаться в чье-либо личное пространство.
Возможно, Спок стал реагировать на присутствие капитана после своего собственного досадного ранения, после которого был вынужден почти два дня находиться под контролем доктора МакКоя в медотсеке, что само по себе способно вывести любого вулканца из равновесия. Капитан непозволительно часто покидал мостик, чтобы лично убедиться в том, что самочувствие его первого помощника в норме. И когда Спок указал ему на это, капитан серьезно кивнул и больше не приходил. Но Спок отчетливо помнит, как в его глазах, когда он обернулся перед самой дверью, мелькнуло что-то, от чего ему нестерпимо захотелось взять свой упрек назад. Но он не сделал этого, разумеется. Остаток своего пребывания в больничном боксе Спок провел, отчаянно пытаясь погрузиться в медитацию, но странное нелогичное чувство вины не позволило ему сделать это.
Или все началось на дипломатическом приеме на одной из планет, куда был приглашен весь высший офицерский состав «Энтерпрайза». И капитан, обаятельно улыбаясь, легко и как-то даже творчески спутал имена наследников, смертельно оскорбив этим царственных особ. Но, даже не заметив своей промашки, пригласил на танец дочь короля и, пока ошарашенные придворные приходили в себя и пытались разобраться в происходящем, лихо закружил ее в танце, что-то шепча на ушко и заставляя радостно смеяться, умудрившись тем самым подавить скандал в зародыше. Споку тогда очень хотелось улыбнуться.
Или это случилось в один из совместных вечеров, которые стали нередки в последнее время. Капитан выразил желание поиграть в шахматы, и Спок составил ему компанию, с удивлением замечая, что предпочитает этому занятию все остальные вечерние дела. Они, как правило, играют в каюте капитана. Спок помнит, как вошел туда в первый раз и отметил, что температура отрегулирована так, чтобы Споку было комфортно. Это было неожиданно и приятно. Правда, самому капитану было очевидно жарко, он пыхтел в своем форменном свитере некоторое время, а потом просто стянул его, оставшись в одной майке, что сделало их встречу еще более неформальной. Они разговаривали, сначала только об игре. Кирк смеялся, задавал много вопросов, непонятно для Спока, по-человечески, шутил, а потом внезапно выиграл. Спок удивился и сделал предположение, что это случайность. Они сыграли еще, и капитан снова выиграл. Споку захотелось понять, как работает в этот момент его мозг, – совершенно нелогично, но при этом странно действенно. Он был очарован.
Или это реакция в ответ на постоянные взгляды капитана. Спок стал часто ловить на себе его пристальный взгляд, значение которого ему было трудно расшифровать. В нем, помимо всего того, что не поддается определению, присутствует напряженное ожидание, которое Спок смог идентифицировать. Спок не понимает, чего ждет от него Кирк, – каждый раз в ответ на вопросительно выгнутую бровь тот привычно легко улыбается и говорит очередную, не совсем понятную Споку человеческую шутку. Но эти взгляды тревожат, заставляют сердце ускорять свой ритм в ожидании неизвестно чего. Спока это завораживает – ему не знакома такая реакция, он не может объяснить ее.
Еще это здорово отвлекает, потому что и сейчас Спок чувствует этот взгляд где-то в районе лопаток. И игнорировать его становится все сложнее, так что он сдается и оборачивается.
- Вы идете обедать, коммандер? – Капитан стоит у своего кресла, ожидая ответа. Спок моргает – еще один момент, который не может не волновать. Время за попытками понять себя летит так, что он не успевает за ним. Он по-прежнему безупречно выполняет свои обязанности, но часть его мозга занята личными переживаниями, что рано или поздно неизбежно приведет к ошибкам.
- Мое присутствие необходимо в лаборатории.
Споку хочется пойти с Кирком, сидеть напротив за столом, слушать его, смотреть на морщинки, что собираются у его глаз каждый раз, когда Спок говорит что-то, по его мнению, смешное, – капитан часто видит в его словах иронию. Наблюдать за его попытками есть вулканскую традиционную пищу – Кирк иногда заказывает то же, что и он сам, объясняя это тем, будто ему любопытно, что же ел его старпом в детстве, из-за чего вырос таким сильным. Он мужественно сует ложку с салатом в рот, стараясь не слишком явно пялится на бифштексы на тарелках соседей. Это совершенно глупо – Спок понимает это, но его странно трогает желание капитана, пусть даже в такой детской, примитивной форме, познакомиться ближе с вулканской культурой.
Но Спок наказывает себя за это желание, снова и снова проверяя последние расчеты в своем эксперименте, лишая себя обеда.
Остаток смены проходит тихо: капитан занят бумагами, Спок – воспоминаниями.
Их много, так много, что можно перебирать часами, сутками, разбирая на отдельные составляющие, пытаясь расшифровать взгляды, слова, действия, случайные прикосновения. И они множатся каждый день, заполняя его разум, заставляя терять спокойствие. И единственное совершенно понятное желание, которое есть в данный момент у Спока, – погрузиться в медитацию как можно скорее, чтобы уйти от этих странных, смущающих и непривычных мыслей о капитане.
Спок не знает, в какой именно момент он перестал быть отстраненным наблюдателем. В какой момент из раздражающего фактора этот человек превратился в объект пристального внимания. В объект его интереса. Он бережно складывает все свои эмоции в копилку памяти, вынимая их по вечерам и внимательно рассматривая. Ему жаль будет забыть их, но это неизбежно. Это необходимо. Эмоции делают его уязвимым, что неприемлемо, Спок убежден в этом. Их миссия только началась – шесть месяцев из пяти лет, но Спок принял решение: он будет игнорировать все эти тревожащие симптомы, игнорировать все действия капитана, выходящие за рамки служебных. Игнорировать его взгляды. Затем отправится в колонию Вулкана и пройдет ритуал Калинара. Главное - дожить до него, не растеряв окончательно свой контроль, не совершив никаких глупостей. Спок все еще уверен, что это в его силах.
Один, два…
Глубокий вдох.
Три, четыре…
Мысли четко структурированы, гармоничны. Он совершенно спокоен.
Пять, шесть…
В соседней каюте, в такой же полутьме, на кровати лежит человек. Он тоже считает, что у него еще вполне достаточно времени. Человек улыбается.
Поскольку никто со мной поиграть не хочет по ним, я написала одна.
Это оно - чистый незамутненный поток сознания.
Название: Ээээ... Без названия. Опус номер один. )
Автор: _Tony_
Фандом: ST XI.
Пейринг: С/К
Жанр: юст, пре-слэш
Размер: драббл.
Рейтинг: PG-13.
От автора: Первый опыт, так что решайте сами - оно вам точно надо?
читать дальше
Десять, девять…
Ритмичное неглубокое дыхание, ровный, слегка замедленный стук сердца.
Восемь, семь, шесть…
Мысли четко структурированы, абсолютно гармоничны.
Пять, четыре, три…
Все эмоции скрыты так глубоко, как только возможно, – он совершенно спокоен.
Два, один.
Последний, тщательно контролируемый вздох, и Спок открывает глаза. Легко поднимается с коврика для медитации – очередной день на Энтерпрайз начался.
Все его действия отлажены до автоматизма: надеть, не глядя на себя в зеркало, форму, пройти в столовую, съесть стандартный завтрак, почти не чувствуя вкуса, кивнуть нескольким офицерам по пути на мостик. Они не нарушают его так любовно лелеемого равновесия, они даже не требуют его полного внимания – в голове вычисления по текущим исследованиям и планы на несколько новых. Но когда перед ним открываются двери на мостик, Спок едва заметно задерживает дыхание и прикрывает глаза, – ему требуется секунда, чтобы проверить свои внутренние барьеры. Снова. Потому что он не понимает, что происходит. Потому что он совершенно вопиющим образом реагирует – реагирует эмоционально. И это пугает его до чертиков, заставляя проводить в медитациях все больше и больше времени, все тщательнее прислушиваясь к себе, анализируя. Сегодня все будет иначе, уверяет себя Спок каждый день, но все повторяется снова и снова – он вовлечен, он эмоционально заинтересован. Причина сумятицы в его мыслях крутится в кресле, посылая еще сонные улыбки направо и налево, – капитан уже на мостике, Спок видит его сквозь стеклянную перегородку.
- Капитан. – Спок чуть склоняет голову, проходя на свое место. Улыбка достается и ему, Спок чувствует ее затылком, и ему снова совершенно иррационально хочется оглянуться и увидеть ее. Но он не оборачивается, конечно. Как и вчера. Как и каждый день до этого.
Спок не может четко отследить тот момент, когда он стал реагировать на этого человека.
Вполне возможно, что это началось в тот день, когда был уничтожен Вулкан, погибла его мать и он чуть не убил тогда еще кадета Кирка. Он помнит, как сжимал шею человека, помнит окрик отца, который заставил немного рассеяться багровый туман, застилавший зрение, помнит глаза Кирка так близко перед собой, что был четко виден темно-синий ободок на зрачке, – все это Спок помнит отлично. Ему стыдно за свое недостойное вулканца поведение.
Или, возможно, это случилось тогда, когда уже капитана Кирка серьезно ранили в ходе одной из первых миссий на самой границе клингонского сектора, на маленькой, не густонаселенной планете, куда они были направлены командованием флота с целью банальной проверки. И попали в засаду – группа была не готова к такому повороту событий и мгновенно оказалась под прицельным огнем. Троих энсинов взяли в плен, одного убили. Капитана ранили практически в первые же минуты боя, но он, харкая кровью и зажимая рукой огромную дыру в боку, прожженную фазером, продолжал совершенно нелогично подвергать свою жизнь опасности, не слушая Спока и отказавшись подниматься на корабль, пока все члены экипажа не будут освобождены. Они спасли всех, и, когда, Спок, едва удерживая капитана в вертикальном положении, приказал поднять их на «Энтерпрайз», Кирк поднял к нему окровавленное лицо, попытавшись улыбнуться, и отключился. Эта транспортация была одной из самых долгих на памяти Спока – он боялся не успеть.
Или это случилось тогда, когда Спок обнаружил себя стоящим за дверью операционной, за которой слышались напряженные команды МакКоя. Спок вполне понимал всю нелогичность своего нахождения здесь: он совершенно ничего не мог предпринять для того, чтобы помочь капитану, он был нужен на мостике, но не мог заставить себя отвести взгляд от двери, за которой на столе лежал Кирк. Ему понадобилось 4,8 минуты, чтобы привести дыхание в норму, и еще 1,3 минуты, чтобы убедить себя заступить на вахту.
И он трижды сдерживал порыв вызвать доктора МакКоя, чтобы узнать как дела у капитана. Он сделал это только через 28,2 минуты, рассудив, что это не выглядит так, словно он беспокоится. Споку хотелось быть там.
Или это случилось чуть позже, в боксе, когда Спок, как и полагается первому офицеру, пришел доложить капитану о ситуации на корабле и Кирк, непривычно тусклый, увидев Спока, снова засиял улыбкой и попытался сеть в кровати, игнорируя сердитые окрики доктора МакКоя. Споку хотелось сесть рядом – что было удивительно. Спок не любил вторгаться в чье-либо личное пространство.
Возможно, Спок стал реагировать на присутствие капитана после своего собственного досадного ранения, после которого был вынужден почти два дня находиться под контролем доктора МакКоя в медотсеке, что само по себе способно вывести любого вулканца из равновесия. Капитан непозволительно часто покидал мостик, чтобы лично убедиться в том, что самочувствие его первого помощника в норме. И когда Спок указал ему на это, капитан серьезно кивнул и больше не приходил. Но Спок отчетливо помнит, как в его глазах, когда он обернулся перед самой дверью, мелькнуло что-то, от чего ему нестерпимо захотелось взять свой упрек назад. Но он не сделал этого, разумеется. Остаток своего пребывания в больничном боксе Спок провел, отчаянно пытаясь погрузиться в медитацию, но странное нелогичное чувство вины не позволило ему сделать это.
Или все началось на дипломатическом приеме на одной из планет, куда был приглашен весь высший офицерский состав «Энтерпрайза». И капитан, обаятельно улыбаясь, легко и как-то даже творчески спутал имена наследников, смертельно оскорбив этим царственных особ. Но, даже не заметив своей промашки, пригласил на танец дочь короля и, пока ошарашенные придворные приходили в себя и пытались разобраться в происходящем, лихо закружил ее в танце, что-то шепча на ушко и заставляя радостно смеяться, умудрившись тем самым подавить скандал в зародыше. Споку тогда очень хотелось улыбнуться.
Или это случилось в один из совместных вечеров, которые стали нередки в последнее время. Капитан выразил желание поиграть в шахматы, и Спок составил ему компанию, с удивлением замечая, что предпочитает этому занятию все остальные вечерние дела. Они, как правило, играют в каюте капитана. Спок помнит, как вошел туда в первый раз и отметил, что температура отрегулирована так, чтобы Споку было комфортно. Это было неожиданно и приятно. Правда, самому капитану было очевидно жарко, он пыхтел в своем форменном свитере некоторое время, а потом просто стянул его, оставшись в одной майке, что сделало их встречу еще более неформальной. Они разговаривали, сначала только об игре. Кирк смеялся, задавал много вопросов, непонятно для Спока, по-человечески, шутил, а потом внезапно выиграл. Спок удивился и сделал предположение, что это случайность. Они сыграли еще, и капитан снова выиграл. Споку захотелось понять, как работает в этот момент его мозг, – совершенно нелогично, но при этом странно действенно. Он был очарован.
Или это реакция в ответ на постоянные взгляды капитана. Спок стал часто ловить на себе его пристальный взгляд, значение которого ему было трудно расшифровать. В нем, помимо всего того, что не поддается определению, присутствует напряженное ожидание, которое Спок смог идентифицировать. Спок не понимает, чего ждет от него Кирк, – каждый раз в ответ на вопросительно выгнутую бровь тот привычно легко улыбается и говорит очередную, не совсем понятную Споку человеческую шутку. Но эти взгляды тревожат, заставляют сердце ускорять свой ритм в ожидании неизвестно чего. Спока это завораживает – ему не знакома такая реакция, он не может объяснить ее.
Еще это здорово отвлекает, потому что и сейчас Спок чувствует этот взгляд где-то в районе лопаток. И игнорировать его становится все сложнее, так что он сдается и оборачивается.
- Вы идете обедать, коммандер? – Капитан стоит у своего кресла, ожидая ответа. Спок моргает – еще один момент, который не может не волновать. Время за попытками понять себя летит так, что он не успевает за ним. Он по-прежнему безупречно выполняет свои обязанности, но часть его мозга занята личными переживаниями, что рано или поздно неизбежно приведет к ошибкам.
- Мое присутствие необходимо в лаборатории.
Споку хочется пойти с Кирком, сидеть напротив за столом, слушать его, смотреть на морщинки, что собираются у его глаз каждый раз, когда Спок говорит что-то, по его мнению, смешное, – капитан часто видит в его словах иронию. Наблюдать за его попытками есть вулканскую традиционную пищу – Кирк иногда заказывает то же, что и он сам, объясняя это тем, будто ему любопытно, что же ел его старпом в детстве, из-за чего вырос таким сильным. Он мужественно сует ложку с салатом в рот, стараясь не слишком явно пялится на бифштексы на тарелках соседей. Это совершенно глупо – Спок понимает это, но его странно трогает желание капитана, пусть даже в такой детской, примитивной форме, познакомиться ближе с вулканской культурой.
Но Спок наказывает себя за это желание, снова и снова проверяя последние расчеты в своем эксперименте, лишая себя обеда.
Остаток смены проходит тихо: капитан занят бумагами, Спок – воспоминаниями.
Их много, так много, что можно перебирать часами, сутками, разбирая на отдельные составляющие, пытаясь расшифровать взгляды, слова, действия, случайные прикосновения. И они множатся каждый день, заполняя его разум, заставляя терять спокойствие. И единственное совершенно понятное желание, которое есть в данный момент у Спока, – погрузиться в медитацию как можно скорее, чтобы уйти от этих странных, смущающих и непривычных мыслей о капитане.
Спок не знает, в какой именно момент он перестал быть отстраненным наблюдателем. В какой момент из раздражающего фактора этот человек превратился в объект пристального внимания. В объект его интереса. Он бережно складывает все свои эмоции в копилку памяти, вынимая их по вечерам и внимательно рассматривая. Ему жаль будет забыть их, но это неизбежно. Это необходимо. Эмоции делают его уязвимым, что неприемлемо, Спок убежден в этом. Их миссия только началась – шесть месяцев из пяти лет, но Спок принял решение: он будет игнорировать все эти тревожащие симптомы, игнорировать все действия капитана, выходящие за рамки служебных. Игнорировать его взгляды. Затем отправится в колонию Вулкана и пройдет ритуал Калинара. Главное - дожить до него, не растеряв окончательно свой контроль, не совершив никаких глупостей. Спок все еще уверен, что это в его силах.
Один, два…
Глубокий вдох.
Три, четыре…
Мысли четко структурированы, гармоничны. Он совершенно спокоен.
Пять, шесть…
В соседней каюте, в такой же полутьме, на кровати лежит человек. Он тоже считает, что у него еще вполне достаточно времени. Человек улыбается.
А потом, сам, без подсказки МакКоя, говорит, что можно, конечно, бродить по отсекам корабля, рыдая по выброшеному Кирку, но служебные дела не позволяют. Это сарказм, конечно, но с чего бы вообще Споку в голову пришла такая мысль? Рыдать по практически не знакомому надоедливому человеку, которого собственноручно и совершенно логично выкинул с корабля?
Спок и Кирк, соответственно.
